геи....

[КАТАРИНА]

Наш Rang Rover мчался на скорости 100 миль в час по узкой дороге, уходящей за горизонт. Мы были уверены, что едем в Лас Вегас самым коротким и быстрым путем. Так нам сказал тот беззубый пидор - бармен в отеле в Палм Спрингс, где мы провели два бурных дня и две еще более бурные ночи. Пидор был приветливый и внушал доверие своими простецкими манерами и добродушным (слегка дебильным) выражением лица. НА ПОЛПУТИ ВЫ УВИДИТЕ ГРОМАДНЫЙ УТЕС, НА КОТОРОМ ОБЫЧНО ЕБУТСЯ СОЛДАТЫ С ПОЛИГОНА, - заверил он. Звучало это не очень правдоподобно, но мы решили, что раз уж ехать мимо этого самого полигона, то почему бы и не взглянуть на тамошних солдат. В конце концов, солдаты тоже люди, и им надо где-то ебаться - а хотя бы и на утесе!

Первое, что мы увидели при въезде на эту пустынную дорогу, была надпись: ДО БЛИЖАЙШЕГО СЕРВИСА - 100 МИЛЬ. Означало это, что следующие признаки жизни и цивилизации мы сможем найти на своем пути не раньше, чем через час. Мы мчались по раскаленному асфальту, проложенному через выгоревшую и иссохшую пустыню с редкой щетиной сухих кустарников, и на нашем пути не было ни одной встречной машины. Ни одна машина не шла следом. Через полчаса этой езды в никуда я стал замечать какие-то полуразрушенные дома со снесенными заборами, крышами и дверями, выбитыми окнами, обвалившимися стенами. Черные скелеты этих убогих и угрюмых хижин и хибар, порушенных кем-то или чем-то, словно хрупкие игрушечные домики, производили чудовищно тоскливое и зловещее впечатление. Это была настоящая Долина Смерти, заселенная призраками-убийцами и их безвольными жертвами - тенями обитателей этих построек, как будто уничтоженных в одночасье какой-то невидимой и невиданной силой.

От увиденного у меня возникло сразу несколько ассоциаций: "зона" из депрессивного фильма Тарковского "Сталкер"; Хиросима или Нагасаки после атомной бомбардировки; Афганистан после вторжения советских войск. Казалось, что откуда-то из-за горизонта на нас вот-вот выскочит банда грабителей-головорезов, или в любую минуту нас может окружить отряд вооруженных до зубов пехотинцев, ветеранов операции в Персидском заливе "Буря в пустыне". Вживую такой зловещий пейзаж мне довелось видеть впервые в жизни. Наверное, именно так должна была выглядеть территория ядерного полигона Невада.

В машине нас было четверо: Виталий (он же - Стив) за рулем, рядом с ним Джефф (он же - Джозефина), и мы с Питером сзади. Виталий с хмурым видом сосредоточенно вел машину, пытаясь определить, куда нас занесло. ТАКОЕ ВПЕЧАТЛЕНИЕ, ЧТО БЕЗЗУБЫЙ ПИДОР УКАЗАЛ НАМ НЕВЕРНЫЙ ПУТЬ, - сказал я. - ТЫ УВЕРЕН, ЧТО МЫ ЕДЕМ В ВЕГАС? Виталий, не отвечая и не оборачиваясь, пожал плечами. ЭТО КАКОЙ-ТО ПИЗДЕЦ! - сказал я сам себе. - Я В ЖИЗНИ НЕ ВИДЕЛ БОЛЕЕ УНЫЛОГО И ОТВРАТИТЕЛЬНОГО ЛАНДШАФТА. МЕНЬШЕ ВСЕГО МНЕ БЫ ХОТЕЛОСЬ ЗАСТРЯТЬ ПОСРЕДИ ЭТОГО ГИБЛОГО МЕСТА. ЧТО МЫ БУДЕМ ДЕЛАТЬ, ЕСЛИ У НАС КОНЧИТСЯ БЕНЗИН? Виталий молчал, нахмурившись еще больше. Похоже, он думал о том же.

...Я смотрел за окно, безуспешно пытаясь разглядеть что-нибудь похожее на обещанную пидором из Палм Спрингс скалу с ебущимися солдатами или хотя бы "ближайший сервис". Вместо этого перед глазами продолжали проплывать, как в фильмах Гаса Ван Санта (мне в голову пришла еще одна интеллектуальная аллюзия!), только развалины и руины. Индикатор бензина медленно, но верно приближался к нулевой отметке.

Джефф мирно спал на переднем сидении, широко раскинув перед кондиционером свои длинные худые ноги. На нем были старые белые шорты с многочисленными дырами, едва прикрывавшие его задницу. Джозефина умела произвести впечатление. Когда мы останавливались на очередной бензоколонке, она вылезала из машины в своих ажурных шортиках и, раскачивая бедрами, походкой парижских манекенщиц величественно шествовала в сортир. Это производило шоковое воздействие на местных аборигенов, особенно - мужиков, которые не знали, как на все это реагировать: то ли убивать нас, то ли приветствовать цветами и овациями. Джозефина была королевой всех калифорнийских бензоколонок, и вот теперь Невада готова была пасть к ее безволосым женским ногам.

Самым шокирующим фактом биографии Джеффа было то, что он в недалеком прошлом был матросом и служил в Navy, в американских военно-морских силах. Этих доблестных сил хватило на то, чтобы основательно разработать его "пусси". Впоследствии ему это очень пригодилось, когда он пробовал себя в порнобизнесе, снявшись в нескольких разнузданных фильмах. Джефф не был испорчен интеллектом. После трех лет жизни с Виталием он был не в состоянии запомнить его имя, поэтому Виталий решил переименоваться в Стива. Джефф был искренне уверен, что Лондон - это отдельное государство, Михаил Барышников - президент России, и что там, в России, единственным доступным транспортом является лошадь.

- НЕУЖЕЛИ И ТЫ ЕЗДИЛ ВЕРХОМ НА ЛОШАДИ? - спрашивал он меня.

- КОНЕЧНО! А ЧЕМ Я ХУЖЕ ДРУГИХ?

Джефф был потрясен:

- А Я БЫ НЕ СМОГ! МОЕЙ ПИЗДЕ БЫЛО БЫ БОЛЬНО!

Джеффа уже не первый день мучила простуда, и он постоянно повторял, что НЕ МОЖЕТ СГЛАТЫВАТЬ. Эта фраза, звучавшая в его исполнении совершенно непристойно, стала для нас предметом постоянных шуток, а для него самого - коронным номером, который он то и дело демонстрировал на публике, после чего натуралы косились на нас с негодованием, а пидоры надрывались от смеха.

Джозефина неоднократно сетовала на свое бесплодие: МЫ СО СТИВОМ УЖЕ ТРИ ГОДА, МЫ ТАК ХОТИМ ОБЗАВЕСТИСЬ ДЕТЬМИ, А Я ВСЁ НИКАК НЕ МОГУ ЗАБЕРЕМЕНЕТЬ! Он попытался развить эту тему и спросил, как обстоят дела у нас с Питером. Мой ответ вызвал у него явное разочарование: МЫ НА ЭТУ ТЕМУ ЕЩЕ НЕ ДУМАЛИ. И Я НЕ СОБИРАЮСЬ БЕРЕМЕНЕТЬ В ОБОЗРИМОМ БУДУЩЕМ. Меня бесило, когда обо мне говорили в женском роде, а Джефф говорил так обо всех, и обо мне - в том числе. Последними словами Джеффа на выезде из Палм Спрингс были О, ВСЁ, О ЧЕМ Я СЕЙЧАС МЕЧТАЮ - ЭТО ОХЛАДИТЬ СВОЮ ПИЗДУ! - сопровождавшиеся нашим дружным хохотом. После этого он раскинул ноги, подставив свою "пусси" под кондиционер, и заснул...

Питер спал рядом со мной. Ему, как и Джозефине, не было никакого дела до гигантской и беспощадной Долины Смерти, готовой поглотить наш крошечный Рэндж Ровер. Они наивно полагали, что мы едем в Вегас самым коротким путем. У спящего Питера было трогательно-невинное выражение лица, от которого нельзя было не прийти в умиление. Я каждый раз возбуждался, глядя на этого очаровательного и беззащитного большого ребенка с трехдневной щетиной. К спящему Питеру я не испытывал ни злости, ни ревности - никаких чувств, кроме любви. Я несколько раз сфотографировал его, как будто для того, чтобы он навсегда остался именно таким не только в моей памяти и фантазии, но и в жизни. /Здесь обязательно должно быть опубликовано фото Питера - в качестве подтверждения того, что у меня - хороший вкус в мужчинах и что Роман с Немцем - это вовсе не плод моей фантазии или временного умопомешательства./

Неожиданно Питер проснулся и придвинулся ко мне своим горячим со сна телом. По выражению его лица и блядскому блеску глаз можно было легко догадаться, что у него на уме. У-У-У! - не разжимая губ, он издал звук, имитируя морских котиков, которых мы видели в первый день нашего медового месяца, когда на катере Виталия плавали вдоль Сан-Франциско. Я впервые в жизни встал за штурвал и, вывернув его на 360 градусов, на предельной скорости нарезал круги, так, что мы несколько раз чуть не перевернулись. Угрюмый Алькатраз - остров-тюрьма, расписанный в сотнях остросюжетных романов и фильмов, в тот солнечный сентябрьский день выглядел безобидной игрушкой, когда я гонял вокруг его берегов. И какого хуя нас пугали этим живописным местечком?! Со стороны Алькатраз казался фешенебельным курортным пансионатом. Мягкий климат, неповторимый вид, тишина и покой, романтический ореол - если бы я был особо опасным рецидивистом, я бы определенно хотел оказаться именно здесь.

Котики занимали несколько дощатых помостов, вызывая своей возней и криками у-у-у умиление туристов, скопившихся на пирсе в несчетном количестве. Питер пришел в дикий восторг. Он радовался, как ребенок, восклицая, какие они забавные и милые. Почему-то у меня котики вызвали чувство гадливости.

- ЕСЛИ БЫ Я БЫЛ ЖИВОТНЫМ, МНЕ МЕНЬШЕ ВСЕГО ХОТЕЛОСЬ БЫ БЫТЬ ПОХОЖИМ НА ЭТИХ ЖИРНЫХ ЛОСНЯЩИХСЯ МЕШКООБРАЗНЫХ ТУШ! - прокричал я Виталию, стараясь заглушить шум мотора.

- ХОРОШО БЫТЬ КОТИКОМ, ХОРОШО - СОБАКОЮ! ГДЕ ХОЧУ - ПОПИСАЮ, ГДЕ ХОЧУ - ПОТРАХАЮ! - сострил он в ответ.

Питер хлопал своими голубыми глазами, не понимая, о чем идет речь.

- СМОТРИ, ЗЕНКИ ВЫТАРАЩИЛ! ОН ДУМАЕТ, МЫ ЕГО ОБСУЖДАЕМ! КАК БУДТО НАМ БОЛЬШЕ НЕ О ЧЕМ ПОГОВОРИТЬ! - пробубнил Виталий, который с самого начала невзлюбил Питера, считая, что "он меня не достоин".

- Я СКАЗАЛ СТИВУ, ЧТО ОНИ ПОХОЖИ НА МЕШКИ С МУСОРОМ... ИЛИ С ДЕРЬМОМ! - объяснил я Питеру по-английски.

- САМ ТЫ МЕШОК С ДЕРЬМОМ! - он обиделся за своих котиков так, будто я у него на глазах гнусно изнасиловал его маму (впридачу ко всем остальным родственникам).

Пытаясь подплыть к ним поближе, мы чуть было не распугали всех этих тварей, и они заерзали и замычали пуще прежнего.

- КАКИЕ ОНИ МИЛЫЕ! - воскликнул Питер и замычал на их манер.

- ОН У ТЕБЯ ЗООФИЛ! - сообщил мне Виталий. - ОН ЭТИХ ВОНЮЧИХ БУРДЮКОВ ЛЮБИТ БОЛЬШЕ ТЕБЯ!

Позднее Питер признался, что этот день был одним из самых счастливых в его жизни. Звук "У-у-у" стал для нас секретным паролем, обозначающим, что у него начался прилив нежности и возбуждения...

У-У-У! - замычал он, просунул руку в мои шорты и сжал мой хуй. Я ХОЧУ, ЧТОБЫ ТЫ КОНЧИЛ! ПРЯМО СЕЙЧАС! - горячим шепотом сказал он мне на ухо и, не дожидаясь реакции, впился губами в мой рот. В моей голове продолжали тесниться тревожные мысли о Долине Смерти, скале с ебущимися солдатами, ядерном полигоне, "ближайшем сервисе", Афганистане, Хиросиме и Нагасаки, мрачные предчувствия по поводу нашего будущего, не менее мрачные воспоминания о нашем прошлом, - в то время, как Питер жадно и страстно целовал меня взасос и дрочил мне хуй.

[КАТАРИНА]

Виталий с удивлением наблюдал за нами в зеркало. Я и сам не ожидал от Питера такого натиска и такой страсти. Наши отношения в последние дни были далеки от идиллии. Конечно, мы использовали все презервативы, захваченные мной из Нью-Йорка, но это не значило ровным счетом ничего, потому что уже в Палм Спрингс блядская натура Питера взяла свое, и он пошел крутить жопой перед каждым встречным пидором. Он называл это "исследованиями в области человеческого общения".

- ПОНИМАЕШЬ, МНЕ ВСЕ ВРЕМЯ НУЖНО ОБЩАТЬСЯ С НОВЫМИ ЛЮДЬМИ, - объяснял он. - ИНАЧЕ Я СРАЗУ ИСПЫТЫВАЮ ДИСКОМФОРТ И НЕДОСТАТОК ОБЩЕНИЯ!

- ПОЧЕМУ БЫ ТЕБЕ В ТАКОМ СЛУЧАЕ НЕ ОБЩАТЬСЯ С БАБАМИ ИЛИ С НАТУРАЛАМИ? - недоумевал я.

- МНЕ С НИМИ НЕ ИНТЕРЕСНО.

Его "интерес" заключался в том, чтобы "снимать" парней, доводить их до полного возбуждения и в самый критический момент, когда "объект" уже изнемогал от похоти и предлагал перейти от слов к делу, исчезать в неизвестном направлении под самым нелепым предлогом. Он делал это виртуозно, его техника была отработана до мельчайших деталей, и я имел удовольствие наблюдать этот феерический, захватывающий спектакль в его исполнении не раз и не два.

Поначалу мы были неплохим дуэтом - до тех пор, пока мне не приелась эта пустопорожняя игра, потакавшая моему эксгибиционизму (который, как вскоре выяснилось, не шел ни в какое сравнение с эксгибиционизмом Питера), но не приносившая никакого удовлетворения ни уму, ни хую. Мы заходили в самые отвратительные низкопробные бары и, заняв самое видное место, начинали сосаться, лизаться и тереться друг об друга, возбуждаясь от пожирающих нас взглядов десятков мужских глаз. Потом, когда нас обступали со всех сторон слишком плотным и потным кольцом, мы прорывали эту блокаду и совершали дерзкий побег, унося на своих светящихся фосфоресцирующих спинах печать немой злобы и проклятия, обрывки отчаяния и мольбы. Мы были неумолимо жестоки, коварные разносчики секса, самозваные летучие голландцы, хуевы протуберанцы!

Каждый визит в подобные места воспринимался нами как боевая операция, своеобразная "разведка боем", целью которой было вероломно и нагло проникнуть в самое логово неприятеля (ЛОГОВО БЕЛОГО ЧЕРВЯ - как у Кена Рассела) и потом, полностью его деморализовав и дезориентировав, ретироваться живыми и невредимыми.

КОГДА-НИБУДЬ НАС ИЗНАСИЛУЮТ НА ХУЙ В ОДНОЙ ИЗ ЭТИХ ВОНЮЧИХ ДЫР! - сказал я Питеру после очередной нашей эпохальной вылазки, уже вошедшей в анальные анналы. Это еще больше распалило его фантазию: ПРЕДСТАВЬ, КАК ВСЕ ЭТИ ГРЯЗНЫЕ СТРАШНЫЕ ПИДОРЫ ТЯНУТ К ТЕБЕ РУКИ! КАК К СВЯТОМУ ИЛИ МЕССИИ! ОНИ ТЕБЯ ЛАПАЮТ, СРЫВАЮТ С ТЕБЯ ОДЕЖДУ, ВАЛЯТ НА ПОЛ И КОНЧАЮТ НА ТЕБЯ - ТАК, ЧТО ТЫ ВЕСЬ ЗАЛИТ СПЕРМОЙ, ОНА РАСТЕКАЕТСЯ ПО ТВОЕМУ ТЕЛУ И ЛИЦУ, ЗАТЕКАЕТ В ГЛАЗА, В РОТ, В НОС И УШИ, ТЫ ЗАХЛЕБЫВАЕШЬСЯ В НЕЙ И КОНЧАЕШЬ ПОСЛЕДНИМ...

Немец был неисправим.

Я ХОЧУ, ЧТОБЫ ТЫ КОНЧИЛ! - повторял Питер, продолжая манипулировать с моим хуем. Я откинулся назад, а он целовал мою шею, втыкал язык мне в ухо и - о, Питер знал, как меня возбудить! - сосал и слегка покусывал стальное кольцо в моем соске (тогда у меня был проколот только один - левый - сосок). Я весь был в его руках. Я вдруг осознал, что все мои параноидальные мысли, навеянные Долиной Смерти, - это ничто иное, как результат нескольких дней, безвылазно проведенных в машине, следствие усиливающейся клаустрофобии, почти спрессовавшей четырех разных парней в одно интернациональное, русско-американско-немецкое биотело, и недостатка элементарного человеческого тепла - иными словами - вот этой горячей и сильной питеровской руки на моем горячем и напряженном хуе. Да, да, это именно то, чего мне так не хватало все эти дни, с момента нашей последней ебли в отеле!

Мы спали на кровати с большим зеркалом у изголовья. Другое зеркало, размером во всю кровать, было на потолке. Первое, что мы сделали, войдя в номер и увидя это великолепие, - с разбегу прыгнули на кровать и стали по-детски барахтаться, возиться и бороться друг с другом. ОНИ СПЕЦИАЛЬНО ПОВЕСИЛИ ЭТИ ЗЕРКАЛА ДЛЯ ТАКИХ ПАРНЕЙ, КАК МЫ С ТОБОЙ! - воскликнул Питер. Несколькими минутами позже, когда мы уже сорвали с себя одежду и начали принимать всевозможные позы, рассматривая и возбуждаясь на себя и друг друга в зеркало, он добавил: А МЫ ЗДОРОВО СМОТРИМСЯ ВМЕСТЕ! ПОЧЕМУ БЫ НАМ НЕ ПОПРОБОВАТЬ СЕБЯ В ПОРНО? НУ, ЧТО СКАЖЕШЬ? УВЕРЕН, ЧТО МЫ ПОЛЬЗОВАЛИСЬ БЫ УСПЕХОМ!

Мы кончили, как всегда, одновременно: он - в меня, я - себе на живот. Его оргазм был великолепен: он громко хрипел и стонал, подняв голову вверх и изо всех сил всаживая в меня свой массивный арийский хуй. Питер напоминал в этот момент сильного дикого хищника, грубо и властно расправляющегося со мной - своей добычей.

Сказать, что мы были созданы друг для друга, было бы невероятной пошлостью, но он был моим зверем, моим хищником. Я был счастлив подчиняться его силе и воле, и уже в самый первый момент нашей близости безошибочно знал, какую роль буду играть. Впервые в жизни у меня это получилось настолько легко и непринужденно, и Питер восторженно и удивленно воскликнул OH BABY! WE''''''''''''''''LL HAVE A LOT OF FUN TOGETHER! /Предчувствие его не обмануло./

Как это ни странно, мы ебались не под звуки нацистских маршей, не под завывание Нико DEUTSCHLAND DEUTSCHLAND UBER ALLES и даже не под непристойные модуляции Марлен Дитрих, а под саундтрак к фильму "Trainspotting", который Питер завел перед тем, как заняться любовью. Мы торопливо содрали друг с друга одежду под Игги Попа, одержимого "похотью к жизни", под Брайана Ино я уже жадно сосал язык Питера, под "Primal Scream" он щедро кормил меня своим хуем, на "New Order" мы поменяли позиции, ближе к "Блюру" я выгибался всем телом, подставляя свою задницу к его лицу, он усердно облизывал и сосал мою дыру, проникая в нее языком, под звуки "Палпа" он сплевывал себе на ладонь, увлажняя хуй слюной (лучшей в мире смазкой для ебли, ниспосланой пидорам Земли самим Господом Богом). Одним сильным толчком он проник в меня, схватив за плечи и прижав мою спину к своей груди, продолжая делать медленные яростные толчки... - это была "Эластика"! Мы кончили под Лу Рида. SUCH A PERFECT DAY! I''''''''''''''''M GLAD I SPENT IT WITH YOU... - томно пел реликтовый Лу из 1972 года, за два года до нашего с Питером рождения...

Наверное, только этому породистому чистокровному баварцу из Нюрнберга я мог подчиниться с такой готовностью, только немцу из настоящей - Западной - Германии. Еще не хватало, чтобы я отдался какому-нибудь советскому выкормышу из Германии Восточной, не познавшему в своей убогой соцлагерной жизни ничего лучше, чем балет телевидения ГДР. Фридрих-Штадт Палас, блядь!

А ведь действительно, всё начиналось именно с Нюрнберга (можно забыть на мгновение, что им же все и закончилось)! В моих изощренных садо-мазохистских фантазиях он был штурмовиком, эсэсовцем или гестаповцем, офицером голубых арийских кровей, чье абсолютное право на владение моим телом и моей душой было продиктовано его высшей расой и происхождением. В конечном счете, всё, что нас связывало вместе, был секс - животный инстинкт, реализовав который можно узнать другого человека, другую нацию, расу, культуру лучше, чем из всех книг, вместе взятых.

[КАТАРИНА]

Мой жестокий Роман с Немцем был явно предопределен судьбой и обоснован десятком осознанных и не очень причин, главной из которых была история русско-немецких отношений, ставших самой впечатляющей и захватывающей мелодрамой 20-го века. Когда Питер общался с друзьями и переходил на немецкий, у меня моментально вставал хуй.

Вне всякого сомнения, униформа была бы Питеру очень к лицу...

[КАТАРИНА]

Настоящая любовь!!!

[Хочу всё знать]

Вызывают отвращение. Не понимаю как можно мужику трахать мужика. Противно.

Мужик на приеме у врача:
- "Доктор, я наверное, лесбиянка."
- "Почему вы так считаете?"
- "Вокруг столько красивых мужчин, а мне почему то нравятся
женщины..."

[Любовь]

Тоже вызывает отвращение. Если видеть двух лезбиянок то это неприятно, но терпимо. Когда большой мужик трахает мужика... это просто противно. Беее.

[KOLLIKA]

Геи тоже люди, конечно на улице на глазах у всех, это очень не красиво

[butterfly]

Никак не отношусь я к ним...Ну малчики вместе,ну и пусть извращаются)))
Среди животных,кстати,есть тоже однополые контакты...

[Любовь]

ну а мне противно как мальчку видеть такое извращение у мальчиков... гадко как то

[Delai_Vivodi]

Мне вообще как-то до лампочки. Отношусь к этому ровно. Меня это не колышет и я этим не забиваю голову.