[КАТАРИНА]

Наш Rang Rover мчался на скорости 100 миль в час по узкой дороге, уходящей за горизонт. Мы были уверены, что едем в Лас Вегас самым коротким и быстрым путем. Так нам сказал тот беззубый пидор - бармен в отеле в Палм Спрингс, где мы провели два бурных дня и две еще более бурные ночи. Пидор был приветливый и внушал доверие своими простецкими манерами и добродушным (слегка дебильным) выражением лица. НА ПОЛПУТИ ВЫ УВИДИТЕ ГРОМАДНЫЙ УТЕС, НА КОТОРОМ ОБЫЧНО ЕБУТСЯ СОЛДАТЫ С ПОЛИГОНА, - заверил он. Звучало это не очень правдоподобно, но мы решили, что раз уж ехать мимо этого самого полигона, то почему бы и не взглянуть на тамошних солдат. В конце концов, солдаты тоже люди, и им надо где-то ебаться - а хотя бы и на утесе!

Первое, что мы увидели при въезде на эту пустынную дорогу, была надпись: ДО БЛИЖАЙШЕГО СЕРВИСА - 100 МИЛЬ. Означало это, что следующие признаки жизни и цивилизации мы сможем найти на своем пути не раньше, чем через час. Мы мчались по раскаленному асфальту, проложенному через выгоревшую и иссохшую пустыню с редкой щетиной сухих кустарников, и на нашем пути не было ни одной встречной машины. Ни одна машина не шла следом. Через полчаса этой езды в никуда я стал замечать какие-то полуразрушенные дома со снесенными заборами, крышами и дверями, выбитыми окнами, обвалившимися стенами. Черные скелеты этих убогих и угрюмых хижин и хибар, порушенных кем-то или чем-то, словно хрупкие игрушечные домики, производили чудовищно тоскливое и зловещее впечатление. Это была настоящая Долина Смерти, заселенная призраками-убийцами и их безвольными жертвами - тенями обитателей этих построек, как будто уничтоженных в одночасье какой-то невидимой и невиданной силой.

От увиденного у меня возникло сразу несколько ассоциаций: "зона" из депрессивного фильма Тарковского "Сталкер"; Хиросима или Нагасаки после атомной бомбардировки; Афганистан после вторжения советских войск. Казалось, что откуда-то из-за горизонта на нас вот-вот выскочит банда грабителей-головорезов, или в любую минуту нас может окружить отряд вооруженных до зубов пехотинцев, ветеранов операции в Персидском заливе "Буря в пустыне". Вживую такой зловещий пейзаж мне довелось видеть впервые в жизни. Наверное, именно так должна была выглядеть территория ядерного полигона Невада.

В машине нас было четверо: Виталий (он же - Стив) за рулем, рядом с ним Джефф (он же - Джозефина), и мы с Питером сзади. Виталий с хмурым видом сосредоточенно вел машину, пытаясь определить, куда нас занесло. ТАКОЕ ВПЕЧАТЛЕНИЕ, ЧТО БЕЗЗУБЫЙ ПИДОР УКАЗАЛ НАМ НЕВЕРНЫЙ ПУТЬ, - сказал я. - ТЫ УВЕРЕН, ЧТО МЫ ЕДЕМ В ВЕГАС? Виталий, не отвечая и не оборачиваясь, пожал плечами. ЭТО КАКОЙ-ТО ПИЗДЕЦ! - сказал я сам себе. - Я В ЖИЗНИ НЕ ВИДЕЛ БОЛЕЕ УНЫЛОГО И ОТВРАТИТЕЛЬНОГО ЛАНДШАФТА. МЕНЬШЕ ВСЕГО МНЕ БЫ ХОТЕЛОСЬ ЗАСТРЯТЬ ПОСРЕДИ ЭТОГО ГИБЛОГО МЕСТА. ЧТО МЫ БУДЕМ ДЕЛАТЬ, ЕСЛИ У НАС КОНЧИТСЯ БЕНЗИН? Виталий молчал, нахмурившись еще больше. Похоже, он думал о том же.

...Я смотрел за окно, безуспешно пытаясь разглядеть что-нибудь похожее на обещанную пидором из Палм Спрингс скалу с ебущимися солдатами или хотя бы "ближайший сервис". Вместо этого перед глазами продолжали проплывать, как в фильмах Гаса Ван Санта (мне в голову пришла еще одна интеллектуальная аллюзия!), только развалины и руины. Индикатор бензина медленно, но верно приближался к нулевой отметке.

Джефф мирно спал на переднем сидении, широко раскинув перед кондиционером свои длинные худые ноги. На нем были старые белые шорты с многочисленными дырами, едва прикрывавшие его задницу. Джозефина умела произвести впечатление. Когда мы останавливались на очередной бензоколонке, она вылезала из машины в своих ажурных шортиках и, раскачивая бедрами, походкой парижских манекенщиц величественно шествовала в сортир. Это производило шоковое воздействие на местных аборигенов, особенно - мужиков, которые не знали, как на все это реагировать: то ли убивать нас, то ли приветствовать цветами и овациями. Джозефина была королевой всех калифорнийских бензоколонок, и вот теперь Невада готова была пасть к ее безволосым женским ногам.

Самым шокирующим фактом биографии Джеффа было то, что он в недалеком прошлом был матросом и служил в Navy, в американских военно-морских силах. Этих доблестных сил хватило на то, чтобы основательно разработать его "пусси". Впоследствии ему это очень пригодилось, когда он пробовал себя в порнобизнесе, снявшись в нескольких разнузданных фильмах. Джефф не был испорчен интеллектом. После трех лет жизни с Виталием он был не в состоянии запомнить его имя, поэтому Виталий решил переименоваться в Стива. Джефф был искренне уверен, что Лондон - это отдельное государство, Михаил Барышников - президент России, и что там, в России, единственным доступным транспортом является лошадь.

- НЕУЖЕЛИ И ТЫ ЕЗДИЛ ВЕРХОМ НА ЛОШАДИ? - спрашивал он меня.

- КОНЕЧНО! А ЧЕМ Я ХУЖЕ ДРУГИХ?

Джефф был потрясен:

- А Я БЫ НЕ СМОГ! МОЕЙ ПИЗДЕ БЫЛО БЫ БОЛЬНО!

Джеффа уже не первый день мучила простуда, и он постоянно повторял, что НЕ МОЖЕТ СГЛАТЫВАТЬ. Эта фраза, звучавшая в его исполнении совершенно непристойно, стала для нас предметом постоянных шуток, а для него самого - коронным номером, который он то и дело демонстрировал на публике, после чего натуралы косились на нас с негодованием, а пидоры надрывались от смеха.

Джозефина неоднократно сетовала на свое бесплодие: МЫ СО СТИВОМ УЖЕ ТРИ ГОДА, МЫ ТАК ХОТИМ ОБЗАВЕСТИСЬ ДЕТЬМИ, А Я ВСЁ НИКАК НЕ МОГУ ЗАБЕРЕМЕНЕТЬ! Он попытался развить эту тему и спросил, как обстоят дела у нас с Питером. Мой ответ вызвал у него явное разочарование: МЫ НА ЭТУ ТЕМУ ЕЩЕ НЕ ДУМАЛИ. И Я НЕ СОБИРАЮСЬ БЕРЕМЕНЕТЬ В ОБОЗРИМОМ БУДУЩЕМ. Меня бесило, когда обо мне говорили в женском роде, а Джефф говорил так обо всех, и обо мне - в том числе. Последними словами Джеффа на выезде из Палм Спрингс были О, ВСЁ, О ЧЕМ Я СЕЙЧАС МЕЧТАЮ - ЭТО ОХЛАДИТЬ СВОЮ ПИЗДУ! - сопровождавшиеся нашим дружным хохотом. После этого он раскинул ноги, подставив свою "пусси" под кондиционер, и заснул...

Питер спал рядом со мной. Ему, как и Джозефине, не было никакого дела до гигантской и беспощадной Долины Смерти, готовой поглотить наш крошечный Рэндж Ровер. Они наивно полагали, что мы едем в Вегас самым коротким путем. У спящего Питера было трогательно-невинное выражение лица, от которого нельзя было не прийти в умиление. Я каждый раз возбуждался, глядя на этого очаровательного и беззащитного большого ребенка с трехдневной щетиной. К спящему Питеру я не испытывал ни злости, ни ревности - никаких чувств, кроме любви. Я несколько раз сфотографировал его, как будто для того, чтобы он навсегда остался именно таким не только в моей памяти и фантазии, но и в жизни. /Здесь обязательно должно быть опубликовано фото Питера - в качестве подтверждения того, что у меня - хороший вкус в мужчинах и что Роман с Немцем - это вовсе не плод моей фантазии или временного умопомешательства./

Неожиданно Питер проснулся и придвинулся ко мне своим горячим со сна телом. По выражению его лица и блядскому блеску глаз можно было легко догадаться, что у него на уме. У-У-У! - не разжимая губ, он издал звук, имитируя морских котиков, которых мы видели в первый день нашего медового месяца, когда на катере Виталия плавали вдоль Сан-Франциско. Я впервые в жизни встал за штурвал и, вывернув его на 360 градусов, на предельной скорости нарезал круги, так, что мы несколько раз чуть не перевернулись. Угрюмый Алькатраз - остров-тюрьма, расписанный в сотнях остросюжетных романов и фильмов, в тот солнечный сентябрьский день выглядел безобидной игрушкой, когда я гонял вокруг его берегов. И какого хуя нас пугали этим живописным местечком?! Со стороны Алькатраз казался фешенебельным курортным пансионатом. Мягкий климат, неповторимый вид, тишина и покой, романтический ореол - если бы я был особо опасным рецидивистом, я бы определенно хотел оказаться именно здесь.

Котики занимали несколько дощатых помостов, вызывая своей возней и криками у-у-у умиление туристов, скопившихся на пирсе в несчетном количестве. Питер пришел в дикий восторг. Он радовался, как ребенок, восклицая, какие они забавные и милые. Почему-то у меня котики вызвали чувство гадливости.

- ЕСЛИ БЫ Я БЫЛ ЖИВОТНЫМ, МНЕ МЕНЬШЕ ВСЕГО ХОТЕЛОСЬ БЫ БЫТЬ ПОХОЖИМ НА ЭТИХ ЖИРНЫХ ЛОСНЯЩИХСЯ МЕШКООБРАЗНЫХ ТУШ! - прокричал я Виталию, стараясь заглушить шум мотора.

- ХОРОШО БЫТЬ КОТИКОМ, ХОРОШО - СОБАКОЮ! ГДЕ ХОЧУ - ПОПИСАЮ, ГДЕ ХОЧУ - ПОТРАХАЮ! - сострил он в ответ.

Питер хлопал своими голубыми глазами, не понимая, о чем идет речь.

- СМОТРИ, ЗЕНКИ ВЫТАРАЩИЛ! ОН ДУМАЕТ, МЫ ЕГО ОБСУЖДАЕМ! КАК БУДТО НАМ БОЛЬШЕ НЕ О ЧЕМ ПОГОВОРИТЬ! - пробубнил Виталий, который с самого начала невзлюбил Питера, считая, что "он меня не достоин".

- Я СКАЗАЛ СТИВУ, ЧТО ОНИ ПОХОЖИ НА МЕШКИ С МУСОРОМ... ИЛИ С ДЕРЬМОМ! - объяснил я Питеру по-английски.

- САМ ТЫ МЕШОК С ДЕРЬМОМ! - он обиделся за своих котиков так, будто я у него на глазах гнусно изнасиловал его маму (впридачу ко всем остальным родственникам).

Пытаясь подплыть к ним поближе, мы чуть было не распугали всех этих тварей, и они заерзали и замычали пуще прежнего.

- КАКИЕ ОНИ МИЛЫЕ! - воскликнул Питер и замычал на их манер.

- ОН У ТЕБЯ ЗООФИЛ! - сообщил мне Виталий. - ОН ЭТИХ ВОНЮЧИХ БУРДЮКОВ ЛЮБИТ БОЛЬШЕ ТЕБЯ!

Позднее Питер признался, что этот день был одним из самых счастливых в его жизни. Звук "У-у-у" стал для нас секретным паролем, обозначающим, что у него начался прилив нежности и возбуждения...

У-У-У! - замычал он, просунул руку в мои шорты и сжал мой хуй. Я ХОЧУ, ЧТОБЫ ТЫ КОНЧИЛ! ПРЯМО СЕЙЧАС! - горячим шепотом сказал он мне на ухо и, не дожидаясь реакции, впился губами в мой рот. В моей голове продолжали тесниться тревожные мысли о Долине Смерти, скале с ебущимися солдатами, ядерном полигоне, "ближайшем сервисе", Афганистане, Хиросиме и Нагасаки, мрачные предчувствия по поводу нашего будущего, не менее мрачные воспоминания о нашем прошлом, - в то время, как Питер жадно и страстно целовал меня взасос и дрочил мне хуй.